«Когда я встал на обрезе шлюза, оказался прямо над Чёрным морем. Оно было как на ладони. А когда поднял голову, то увидел Балтику. То есть два наших моря одновременно были перед глазами. Я шагнул в эту бездну и обмер — потому что никуда не провалился. Внизу плыл Кавказский хребет, Волга (она просматривалась даже сквозь облака), Урал».
Так в интервью aif.ru 2011 года описывал свои ощущения легендарный лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Алексей Леонов. Этот день — 18 марта 1965 года — он запомнил в мельчайших подробностях, и впоследствии он ему даже снился. А для мировой космонавтики этот день стал очередной точкой отсчёта: ровно 60 лет назад человек впервые вышел в открытый космос.
«Паша был надёжный парень»
О том, что космонавтам придётся вести так называемую внекорабельную деятельность, писал ещё Константин Циолковский. В середине 1920-х он размышлял о том, как можно осуществить выход в открытый космос: описывал систему шлюзования, скафандр (правда, это слово у него было женского рода — «скафандра») и психологическое состояние человека, который вдруг оказался наедине с безграничной Вселенной. Удивительно, но Алексей Леонов впоследствии подтвердит, что калужский учёный-самоучка совершенно точно предугадал все эти ощущения — и физиологические, и психологические.
Подготовку к полёту начали ещё в конце 1963-го (почти за полтора года), хотя задумываться о нём главный конструктор Сергей Королёв стал сразу после гагаринского триумфа. Он осознавал, что без выхода за пределы корабля будущие космические миссии невозможны.
«Королёв нацеливался не только на изучение околоземного пространства, но и на освоение Луны и Марса. А для этого нужно вести внекорабельную деятельность, — объясняет старший научный сотрудник Музея космонавтики, специалист по космическим аппаратам Илья Овчинников. — Все понимали, что к этому нужно готовиться. Разговоры о том, что человеку придётся выходить в открытый космос, на самом деле шли ещё до полёта Гагарина».
Специально под эту задачу дорабатывают трёхместный корабль «Восход». Его изготавливают в двухместном варианте, что даёт дополнительный объём и облегчает перемещение космонавтов в кабине. Оба они — и командир Павел Беляев, и пилот Алексей Леонов, которому предстоит выйти в открытый космос, — должны находиться в скафандрах от самого старта и до конца полёта. В случае, если вышедшему в космос станет плохо (вплоть до потери сознания), напарник должен немедленно прийти ему на помощь и затащить внутрь, а для этого надо разгерметизировать корабль.
Кстати, после успешного полёта «Восхода-2» поползли слухи, что какой-то психолог дал совет Королёву, а тот передал его Беляеву перед стартом: мол, в случае чего отстёгивай Леонова и возвращайся на Землю один. Aif.ru спрашивал у Алексея Архиповича, так ли это. «Враньё, никогда бы в жизни Паша на это не пошёл! — горячо ответил он. — Мы с ним предвидели всякие ситуации и даже проводили тренировки: если я потеряю сознание, то он разгерметизирует весь корабль, выйдет наружу и вернётся в него вместе со мной. Я был на 100% в нём уверен. И такая вера — великое дело. Именно потому я не думал ни о каких „вдруг“ или „если“, а просто делал то, что было положено. Паша был удивительный, надёжный парень, и отношения у нас были замечательные».
Скафандр не выдержал
18 марта 1965 года в 10 часов по московскому времени ракета-носитель с кораблём «Восход-2» стартовала с Байконура. Сразу после выхода на орбиту, уже на первом витке, космонавты надули шлюзовую камеру. Она была «мягкого» типа, имела цилиндрическую конструкцию и два герметичных люка с обеих сторон.
Беляев помог Леонову надеть на спину ранец индивидуальной системы жизнеобеспечения с запасом кислорода, подключил его к скафандру — и тот «вплыл» в шлюзовую камеру. В 11 часов 28 минут 13 секунд, в самом начале второго витка, она была разгерметизирована, а ещё через четыре с половиной минуты перед взором Алексея Леонова предстала звёздная бездна — люк открылся.
«Ты там на рожон не лезь. Не мудри. Просто выйди из корабля, помаши нам рукой и — назад». Говорят, такое напутствие дал Королёв перед стартом Леонову. Считал его рисковым парнем, хотел охладить его пыл.
«В архивах этой фразы нет, есть только аудиозапись, где Королёв объясняет экипажу циклограмму выхода в открытый космос, — рассказывает Илья Овчинников. — Там звучат конкретные слова: „спокойно открываешь люк“, „закрываешь“, „проверяешь все системы“, „держишься“, „фотографируешь“ и т. д. Это были чётко прописанные этапы их работы. Слова, произнесённые главным конструктором, должны были вселить уверенность в космонавтов: делайте как положено, и всё будет хорошо».
Но «как положено» не получилось. Совершив пять отходов и подходов возле шлюзовой камеры (с кораблём его связывал фал длиной 5,35 метра), Алексей Леонов столкнулся с критической ситуацией. В вакууме скафандр раздулся сильнее, чем рассчитывали проектировщики, и втиснуться обратно в люк шлюзовой камеры стало невозможно.
К слову, скафандр «Беркут» был разработан специально для выхода в открытый космос. Он имел многослойную герметичную оболочку, благодаря которой внутри поддерживалось необходимое давление. Космонавт ощущал «комнатную» температуру, хотя поверхность скафандра под лучами солнца разогревалась до +60°С, а в тени охлаждалась до —100°С.
И всё-таки чего-то советские инженеры не учли. Рёбра жесткости не выдержали перепада давления, скафандр потерял гибкость и раздулся, отчего Леонов не мог втиснуться в люк, предприняв несколько безуспешных попыток. Время, между тем, поджимало: запас кислорода был рассчитан всего на 20 минут. И космонавту пришлось пойти на нарушение инструкций — без согласования с Землёй стравить давление в скафандре, зная, что это грозит закипанием азота в крови и гибелью. Скафандр уменьшился, и Леонов протиснулся в шлюзовую камеру — правда, головой вперёд, а не ногами, что было ещё одним нарушением. В узком пространстве диаметром всего в один метр ему пришлось разворачиваться, иначе он не смог бы закрыть наружный люк…
Первым тяжелее всего
Вернувшись в кабину, он открыл шлем и протёр глаза от заливавшего их пота — за те 23 минуты 41 секунду, что он провёл вне корабля, космонавт взмок так, будто на него вылили ушат воды. В условиях открытого космического пространства (за пределами шлюза) он находился 12 минут 9 секунд, что затем и было зафиксировано Международной авиационной федерацией.
Кстати, высота полёта корабля «Восход-2» над поверхностью Земли тоже была рекордной — 497,7 километра. А ведь уже на высоте 500 километров начинаются радиационные пояса Земли. Но Леонову повезло — Солнце в тот момент не было активным, и магнитосфера оставалась спокойной.
«Первым быть тяжелее всего. Алексей Архипович проложил дорогу остальным. С его выхода в открытый космос 60 лет назад началась внекорабельная деятельность. В наши дни для экипажей МКС она стала почти рутиной», — отмечает Илья Овчинников.
И, конечно, это было ещё одним достижением в череде космических успехов СССР — вслед за запуском первого искусственного спутника и полётом первого космонавта. Американский астронавт Эдвард Уайт выйдет в открытый космос лишь спустя 2,5 месяца.
По материалам: aif.ru
